Глава 22. Сингапур - член Британского Содружества наций продолжение
Мне также запомнился присутствовавший на этой встрече премьер-министр
Бангладеш Шейх Муджибур Рахман (Sheikh Mujibur Rahman), герой, который
выступил против Пакистана и добился образования независимого государства
Бангладеш на территории Восточного Пакистана. Он прибыл в Оттаву на своем
собственном самолете. Когда я приземлился, то увидел на стоянке "Боинг -
707" с надписью "Бангладеш". Когда я улетал из Оттавы, самолет все еще стоял
на том же самом месте. На протяжении восьми дней самолет не использовался,
простаивал, не принося какого-либо дохода. Когда я уезжал из гостиницы в
аэропорт, два огромных фургона загружались коробками и пакетами,
предназначавшимися для погрузки в его самолет. На конференции Муджибур
Рахман выступил с просьбой о предоставлении помощи его стране. Любая фирма,
занимающаяся формированием общественного мнения (PR-firm), посоветовала бы
ему не оставлять свой специальный самолет в течение восьми дней на стоянке.
В то время среди лидеров больших стран "третьего мира" было модно
путешествовать на собственных самолетах. На заседаниях конференции все
лидеры были равны, но лидеры влиятельных стран показывали, что они были
"более равными". Они прибывали на больших частных самолетах: англичане - на
своих "ДС-10" и "Кометс" (Comets), а канадцы на - "Боингах". Австралийцы
присоединились к этой группе избранных в 1979 году, когда правительство
Малкольма Фрейзера приобрело "Боинг-707" для австралийских королевских ВВС.
Те африканские президенты, чьи страны были тогда в несколько лучшем
положении, например Кения и Нигерия, также располагали индивидуальными
самолетами. Я задавался вопросом, почему они не хотели показать миру, как
они бедны и как отчаянно нуждаются в помощи. Наш постоянный представитель в
ООН в Нью-Йорке говорил, что, чем беднее была страна, тем больший "Кадиллак"
ее представители нанимали для своих лидеров. Так что я поступал правильно,
прилетая на встречи обычными рейсовыми самолетами, что помогло Сингапуру
сохранить статус государства "третьего мира" на протяжении многих лет. Тем
не менее, к середине 90-ых годов Мировой банк отказал нам в просьбе отнести
Сингапур к категории "развивающихся стран с высоким уровнем дохода", так и
не воздав должное моей скромной манере путешествовать. Мы потеряли все
льготы, которые предоставлялись развивающимся странам.
На конференции, проходившей в Кингстоне (Kingston), на Ямайке, в апреле
1975 года, председательствовал премьер-министр Ямайки Майкл Мэнли (Michael
Manley) - светлокожий житель Вест-Индии. Он выполнял свои обязанности с
некоторым щегольством, а говорил весьма красноречиво, но его взгляды
показались мне донкихотством. Он ратовал за "перераспределение мирового
богатства". Его собственная страна была богатым природными ресурсами
островом площадью 2,000 квадратных миль, в центре которого располагалось
несколько гор, на которых выращивали кофе и другие субтропические культуры.
На острове располагались прекрасные курорты, построенные американцами в
качестве своих зимних резиденций. Культура жителей Ямайки была очень
расслабленной: люди много пели, танцевали и много пили. Тяжелый труд остался
в прошлом вместе с рабством.
Одним воскресным вечером, когда Чу и я вышли из огороженной колючей
проволокой территории вокруг гостиницы, в которой проводилась конференция,
чтобы прогуляться по городу пешком, около нас остановилась проезжавшая мимо
машина, и шофер закричал: "Мистер Ли, мистер Ли, подождите меня". К нам
подошел житель Ямайки китайского происхождения, разговаривавший на местном
карибском диалекте английского языка (Caribbean English). "Вы не должны
забывать нас. Мы переживаем очень трудные времена", - сказал он и дал мне
свою визитную карточку. Он был агентом по продаже недвижимости. По его
словам, многие специалисты и деловые люди уехали в Америку и Канаду и
предоставили ему продавать свои дома и офисные помещения. Он увидел меня по
телевидению и очень хотел поговорить со мной. Китайцы, индусы и даже черные
образованные жители Ямайки чувствовали, что, пока у власти находится левое
социалистическое правительство Майкла Мэнли, у них нет будущего. Политика
правительства была разрушительной. Я спросил его, что он собирался делать.
Он ответил, что у него не было образования, так что он не смог бы уехать.
Тем не менее, рано или поздно, все эти большие дома были бы проданы, другой
недвижимости на Ямайке было не так уж много, и у него могло просто не
остаться другого выхода, так что и варианта с отъездом он не исключал. Я
пожелал ему удачи и завершил нашу короткую встречу, ибо заметил, что жесты
сопровождавших меня черных офицеров службы безопасности Ямайки становились
агрессивными. После этой встречи я читал новости с Ямайки с куда большим
пониманием.
Для празднования серебряного юбилея правления королевы Елизаветы мы
собрались на конференцию в Лондоне в июле 1977 года. Ситуация изменилась, -
экономика Великобритании уже не была такой сильной, как прежде. В 1976 году
Дэнис Хили попросил МВФ помочь Великобритании преодолеть некоторые
трудности. Я помню, как мы стояли в очереди за архиепископом Кипра
Макариосом, чтобы расписаться в книге посетителей на Даунинг-стрит, 10,
перед тем как пройти в сад, чтобы присутствовать на параде, посвященном дню
рождения королевы. Архиепископ не взял ручку, предложенную британским
офицером, а вытянул свою собственную, расписался и отошел. Когда я делал
запись, я сказал солдату: "Архиепископ расписался красным". "Таким же
красным, как и кровь на его руках", - ответил офицер, который служил на
Кипре в те кровавые годы, когда британская армия была вынуждена заниматься
подавлением движения националистов и киприотов, которые выступали против
англичан и за союз с Грецией.
В 1979 году я совершил свой третий визит в Лусаку. Первый состоялся в
1964 году, во время моего турне по столицам 17 африканских государств, а
второй - в 1970 году, когда я присутствовал на встрече неприсоединившихся
стран. С того времени экономика Замбии пришла в упадок. Нас принимали в
резиденции "Стэйт хаус" (State House), в которой я останавливался в 1964
году, которая когда-то была домом для гостей последнего колониального
губернатора. Здание утратило свой шик. В парке стало меньше оленей и
экзотических птиц, а сам дом уже не имел прежнего нарядного вида, присущего
британским колониальным правительственным зданиям. Мы жили в тех же
коттеджах, что и в 1970 году, расположенных вокруг конференц-зала, который
был построен для Замбии Югославией, которая также являлась членом Движения
неприсоединения. Конференц-зал и коттеджи с 1970 года использовались мало, и
это было заметно. Тем не менее, в них только что был сделан дорогостоящий
ремонт и установлена дорогая мебель, привезенная из Испании.
Обслуживание в коттеджах, в которых мы остановились, было ужасным.
Хозяева использовали в качестве поваров молодых студентов. Наш повар умел
готовить на завтрак только яичницу с беконом или яйца всмятку, бифштекс на
обед и бифштекс на ужин. Крепкие спиртные напитки и вина имелись в большом
количестве, намного превышавшем наши потребности.
В стране не хватало всего, магазины были пусты, импортные туалетные
принадлежности отсутствовали, а их местных заменителей было мало. Чу видела
женщин, стоявших в очередях за предметами первой необходимости. Единственным
сувениром, который она смогла приобрести, было малахитовое яйцо. Оно
напоминало нам о том, что экономика Замбии полностью зависела от меди, цена
на которую не поспевала за ценами на нефть и другие импортные товары. Обмен
валюты отсутствовал, а местная валюта быстро теряла свою стоимость. Главной
заботой премьер-министра Замбии Кеннета Каунды была политика, отношения
между белыми и черными, а не ускорение экономического роста Замбии. Каунда
оставался на своем посту до 90-ых годов, когда, следует отдать ему должное,
он провел честные выборы и проиграл их. После ухода Каунды положение в
Замбии не слишком улучшилось.
Наиболее запомнившейся мне встречей на конференции в Мельбурне в
октябре 1981 года была встреча с индусом в комнате, где подавали кофе. Кроме
нас в комнате никого не было, и я спросил его, входил ли он в состав
индийской делегации. Оказалось, что он был руководителем делегации Уганды,
представлявшей президента Милтона Оботе, который не смог приехать сам. Я
удивился этому (индусы преследовались Иди Амином на протяжении десятилетия и
покинули Уганду) и спросил его, не вернулся ли он в Уганду. Оказалось, что
нет. Его семья поселилась в Лондоне, и он являлся послом Уганды в
Великобритании. Он покинул страну во время правления Иди Амина. Я спросил
его, что случилось со спикером парламента Уганды, который в январе 1964 года
принимал меня и мою делегацию в Доме парламента (Parliament House) в Кампале
(Kampala). Спикер был сикхом и носил тюрбан, он с гордостью показывал нам
каменное здание парламента. По случайному совпадению, бывший спикер должен
был приехать в Мельбурн для встречи с ним на следующий день. Он был вынужден
покинуть Уганду и поселился в Дарвине (Darwin), где стал судьей. Мне стало
грустно. Уганда могла бы добиться куда большего, если бы такие люди не
покинули страну. Сикхи могли придать динамизм экономике страны, так же, как
они это делали во многих других странах, включая Сингапур. Он стал жертвой
переворота, совершенного в 1971 году, когда Иди Амин сместил Милтона Оботе
во время его пребывания в Сингапуре.
Два года спустя, в Дели, я сидел рядом с госпожой Оботе на королевском
ужине. Она рассказала мне о еще одном аспекте случившейся в Уганде трагедии,
вспоминая, как во время переворота 1971 года она со своими тремя детьми
сбежала из Кампалы в Найроби (Nairobi). Их отослали назад. Они сбежали снова
и провели годы в ссылке в Дар-эс-Саламе (Dar-es-Salaam). Она вернулась в
Уганду в 1980 году, через год после того, как Иди Амин был смещен. Милтон
Оботе, который снова стал президентом страны, был теперь более мрачным и
подавленным человеком. Из разговора с его женой я смог уловить масштабы
произошедшей в Уганде катастрофы. Она обнаружила, что люди изменились и не
хотели работать, чтобы обеспечить себя всем необходимым. После девяти лет
зверств и беззаконий, совершавшихся в годы правления Иди Амина, люди просто
захватывали все, что хотели. Они утратили все навыки цивилизованной жизни.
Мне пришлось вспомнить эту историю, когда контингент сингапурской полиции в
составе сил ООН информировал нас об увиденном в Камбодже в 1991-1993 годах.
Если что-то и изменилось в Камбодже за 20 лет хаоса, то только в худшую
сторону.
На той же конференции в ноябре 1983 года Маргарет Тэтчер обсуждала
проблему возвращения Гонконга Китаю. Дэн Сяопин был непреклонен в отношении
возврата Гонконга. Она пыталась убедить его продлить срок аренды Новой
Территории (New Territories). Он дал ясно понять, что это было совершенно
неприемлемо: Китай должен был восстановить свой суверенитет над Гонконгом в
1997 году. Тэтчер поинтересовалась, каковы были мои взгляды на этот вопрос.
Она подняла этот вопрос, потому что губернатор колонии сказал ей, что срок
договора на аренду Гонконга истекал. Я спросил ее, как далеко она была
готова была зайти в решении этого вопроса, учитывая, что выживание
Британского Гонконга зависело от позиции Китая. У нее не было готового
ответа. Я думал, что было маловероятно, чтобы китайцы согласились на
продление срока аренды, - это было вопросом национального престижа. В случае
с Макао (Macao) португальцы просто продолжали управлять территорией, не
поднимая этого вопроса перед Пекином. ( Прим. пер.: в 1999 году Португалия
вернула Макао под юрисдикцию Китая). Она ответила, что губернатор сказал ей,
что у него не было никаких законных оснований, чтобы продлить срок аренды
Новой Территории после 1997 года, так что ей пришлось поднять этот вопрос
самой.
Перед тем как покинуть Дели, я высказал Тэтчер свое мнение. Я сказал,
что козырных карт на руках у нее было немного. Наилучшим выходом из
положения было бы предоставить инициативу китайцам, сказав Дэн Сяопину, что
Гонконг выживет и будет процветать, только если этого захочет Китай. Колония
Гонконг, - собственно остров и полуостров Цзюлун, - не могла выжить без
Новой Территории, которую Великобритания арендовала у Китая. Поэтому
опираться на юридическую точку зрения, которая позволяла Великобритании
продолжать удерживать колонию за исключением Новой Территории, было бы
непрактично. Было бы намного лучше согласовать с Китаем такие условия,
которые позволили бы Гонконгу процветать по-прежнему, но уже под китайским
флагом.
Я с нетерпением ожидал встречи стран Содружества в Нассау (Nassau), на
Багамских островах (Bahamas), в октябре 1985 года. Багамские острова были
местом развлечения богатых американцев. Позднее я прочитал в английских
газетах, что там получили широкое распространение наркотики, а преступность
стала необузданной. Лондонская газета "Санди таймс" (Sunday Times) сообщила,
что в этом был замешан премьер-министр сэр Линден Пиндлинг (Sir Lynden
Pindling). Никто не подал на газету в суд за клевету. Чтобы доставить гостей
на ужин, устроенный королевой на королевской яхте "Британия" (Britannia),
Пиндлинг предложил лидерам государств отправиться из отеля на яхту на
катере. Я решил поехать по дороге. Около пристани, у которой пришвартовалась
королевская яхта, мы проехали мимо толпы демонстрантов с плакатами,
осуждавшими Пиндлинга, на некоторых было написано: "Вождь-вор" (Chief is
Thief). У вождя и других его гостей заняло намного больше времени добраться
до яхты на катере, чем у нас - на автомобиле. То ли потому, что на море было
волнение, то ли потому, что катер был не слишком быстроходным, гости
опоздали, и королеве пришлось ждать больше часа. Королева обычно была весьма
любезной и очень сдержанной в своих высказываниях, но она не привыкла ждать.
Она сказала мне, что блюда будут ждать гостей слишком долго и утратят свой
вкус. С основным блюдом так и получилось, но десерт был отличным.
Во время моего пребывания на Багамских островах мне довелось
встретиться за обедом с президентом Шри-Ланки Джуниусом Джеявардене (Junius
Jayewardene) и верховным судьей Багамских островов. Верховный судья говорил
о широко распространившейся в стране привычке нюхать кокаин и о том, что те,
кто занимался распространением наркотиков, нажили огромные деньги.
Контрабандисты прилетали на Багамские острова из Южной Америки на небольших
самолетах. При попустительстве таможни и других официальных лиц наркотики
транспортировались по морю и по воздуху в США. В ходе транзита значительное
количество наркотиков попадало местному населению, и это разрушило многие
семьи. В этом были замешаны высокопоставленные министры правительства.
Покидая Нассау, я расстался с последними иллюзиями найти где-либо на планете
райский остров.
Моей последней конференцией была встреча в Куала-Лумпуре в октябре 1989
года. Как и предыдущая встреча в Ванкувере, состоявшаяся в октябре 1987
года, она прошла спокойно, без обсуждения "горячих" вопросов. Я провел один
из долгих вечеров на острове Ланкави, во время "вылазки" (неформальная
встреча приехавших на конференцию на каком-либо курорте), беседуя с
премьер-министром Беназир Бхутто (Benazir Bhutto) и ее мужем Азифом Задари
(Asif Zadari). Меня интересовала политика и культура Пакистана. Она моложаво
выглядела, у нее была светлая кожа и точеное фотогеничное лицо. Задари был
кипучим и общительным дельцом, заявившим мне, что он готов заключить любую
сделку. Заключение хороших сделок было смыслом его жизни. Он занимался
экспортом фруктов, недвижимостью и всем на свете. Я пообещал представить его
некоторым импортерам фруктов, которые могли бы покупать его манго, что я и
сделал, когда он посетил Сингапур, сопровождая свою жену на какую-то встречу
в 1995 году. Он был симпатичным грубияном, но я никогда не думал, что он был
способен убить своего брата, в чем его обвинило правительство Пакистана
после того, как его жена была отстранена от власти.
Это была моя последняя конференция государств Содружества наций,
поскольку в 1990 году я собирался уйти в отставку с должности
премьер-министра. Первая конференция, состоявшаяся в 1962 году, проходила в
другую эпоху и в другом составе. Содружество наций было тогда сравнительно
небольшим клубом, члены которого имели глубокие исторические и родственные
связи с Великобританией и старыми доминионами. Тогда они все еще имели
тесные экономические и политические связи с новыми независимыми
государствами, пользовались тарифными льготами в торговле с Великобританией
- их основным торговым партнером. Когда премьер-министр Великобритании
Гарольд Макмиллан (Harold Macmillan), человек имперской эпохи,
принадлежавший к поколению, воевавшему на Западном фронте во время Первой
мировой войны, начал процесс интеграции Великобритании в Европу, старые
белые доминионы были ошеломлены. Они почувствовали себя брошенными после
участия в двух мировых войнах на стороне Великобритании. Премьер-министр
Австралии сэр Роберт Мензис (Sir Robert Menzies) в ходе своего энергичного
выступления разрушил заверения Макмиллана о том, что тесные связи
Великобритании с Содружеством наций будут продолжаться и после вступления
страны в Европейское Сообщество. "Я сам управляю федерацией, и знаю, как
работают федерации. В них преобладают либо центростремительные тенденции, и
в этом случае государства, входящие в федерацию, сближаются все сильнее и
сильнее, как в Австралии; либо в них преобладают центробежные силы, и в этом
случае государства отдаляются до тех пор, пока, в конечном итоге, федерация
не разрушается. Но они никогда не бывают статичными. Каких-либо иных
тенденций в подобного рода группировках не существует. Если Великобритания
вступит в ЕС, ее связи с Содружеством наций ослабеют и атрофируются".
Оглядываясь назад на то, что произошло за последние сорок лет, я вспоминаю
пророческие слова Мензиса.
Великобритания и Европа стали ближе. Даже старые члены Содружества
наций, невзирая на родство, больше не связаны между собой такими прочными
эмоциональными связями, как в 60-ые годы. Расположенные на разных
континентах, они пошли по разным дорогам. 25 лет спустя, в 1998 году, жители
Великобритании все еще не пришли к согласию между собой относительно
перехода к единой европейской валюте евро и (чего многие боятся и не хотят)
к федеральному, наднациональному правительству Европы.
Уже в 1989 году, когда на конференции присутствовало более сорока
лидеров государств, чувство того, что мы разделяли общие ценности, исчезло.
Это был клуб, члены которого приходили и уходили неожиданно, в результате
выборов или переворотов, зачастую не имея возможности даже попрощаться.
Большинство горячих вопросов повестки дня носило эфемерный характер: "Новый
экономический порядок", диалог "Север - Юг"; развитие сотрудничества в
направлении "Юг-Юг"; Родезия; апартеид, - все эти проблемы теперь стали
достоянием истории. Тем не менее, каждая конференция выполняла какую-то
роль. Лидеры государств могли выдвинуть на первый план и обсудить с другими
лидерами определенные вопросы, заставить сторону, занимавшую неверную
позицию, защищаться, как это случилось, когда Индия выступила в поддержку
вьетнамской оккупации Камбоджи. Лицом к лицу госпожа Ганди не могла и, к ее
чести, не стала защищать позицию Индии. Это произвело впечатление на других
лидеров и повлияло на их отношение к этой проблеме. В посещении этих
конференций был смысл, но я побывал на слишком многих из них, и теперь было
время двигаться дальше.
Во время конференции стран Британского Содружества наций каждый глава
правительства получал аудиенцию у королевы, являвшейся главой Содружества.
Единственное исключение произошло на конференции, проходившей в 1971 году в
Сингапуре, когда по каким-то причинам правительство Великобритании решило,
что королева не станет присутствовать на встрече. Я впервые встретился с ней
в сентябре 1966 года. Она удивительно хорошо умела без видимых усилий
создать для своих гостей непринужденную атмосферу. Это было умение,
доведенное до совершенства обучением и опытом. Она была доброй, дружелюбной
женщиной и искренне интересовалась Сингапуром, потому что ее дядя, лорд
Маунтбаттен (Mountbatten), рассказывал ей о времени, проведенном им в
Сингапуре в качестве главнокомандующего сил союзников в Юго-Восточной Азии.
Когда я встретился с ней в Лондоне в январе 1969 года, она сказала, что
сожалеет о решении Великобритании вывести войска из Сингапура. Ей было
грустно наблюдать за тем, как подходила к концу важная глава британской
истории. Она посетила Сингапур в 1972 году, чтобы восполнить свое отсутствие
на конференции в 1971 году. Я постарался, чтобы она осмотрела все те места,
о которых ей рассказывал лорд Маунтбаттен (Mountbatten), включая палату в
здании муниципалитета, в которой он принял капитуляцию японцев, район
Истана, где он жил, военное кладбище стран Содружества наций в Кранчжи
(Kranji Commonwealth War Cemetery). На удивление большие толпы людей
собирались на обочинах дорог в ожидании ее проезда. Люди окружали королеву,
где бы она ни останавливалась и выходила из машины. Ее частный секретарь
Филипп Мур (Philip Moore), который был заместителем посла Великобритании в
Сингапуре в 60-ых годах, попросил меня не приказывать офицерам службы
безопасности сдерживать толпу, так как люди были настроены дружелюбно.
Королева чувствовала себя прекрасно и расслабленно, она была просто
счастлива.
Чтобы отпраздновать свое посещение Сингапура, королева присвоила мне
звание "Рыцаря большого креста ордена Святого Михаила и Святого Георгия"
(Knight Grand Cross of the Order of St. Michael and St. George). Ранее, в
1970 году, премьер-министр Великобритании Гарольд Вильсон в новогоднем
наградном списке представил меня к званию "Почетного кавалера" (Companion of
Honour). Награждение таким высоким отличием молодого человека в возрасте 47
лет было делом необычным. Еще до того, как мне исполнилось 50 лет, я уже
получил две британских награды, которые весьма ценились теми, кто вырос в
бывшей Британской империи. Многолетние связи с Великобританией сформировали
определенные ценности. Я получал награды от президента Египта Насера,
императора Японии Хирохито (Hirohito), президента Индонезии Сухарто,
президента Кореи Пак Чжон Хи (Park Chung Hee), принца Камбоджи Сианука и
других лидеров. Но эти награды не несли такого же эмоционального подтекста,
как британские. Я думаю, что использование титула "сэр", который был
присвоен мне вместе со званием "Рыцаря большого креста ордена Святого
Михаила и Святого Георгия" теперь вряд ли уместно. Тем не менее, я все равно
был счастлив получить эти две британские награды, даже если теперь они
больше не открывают двери в высшее британское общество, как это было во
времена империи.
|
